Книга стихов «Сдается угол» - третий поэтический сборник Максима Гликина – образец лирики начала нового века, изящной, тонкой, ироничной, с опорой на традиции русской словесности, но с большой концентрацией современной речи и актуальных тем и мотивов. Это речь горожанина, жителя крупного мегаполиса, пытающегося не раствориться, найти свое я в 10-миллионом скоплении активных, амбициозных, честолюбивых людей. Речь москвича, готового подключиться к ритмам нового века, но не готового плыть по течению, настаивающего на своем особом пути, который автор наметил и проторил за четверть века активного творчества.

Бывают просто сборники стихов, просто «избранное» - тексты автора, сброшюрованные по хронологии или похожим мотивам. А бывают книги: нечто цельное и сконцентрированное, большой текст, из которого нельзя вынуть ни одного стихотворения, ничего нельзя поменять местами – как в одном совершенном стихотворении нельзя поменять местами две строки. Именно такое впечатление производит книга «Сдается угол» - в ней все на своем законном месте, чередование стихотворений в каждой части кажется единственно возможным, а последовательность этих четырех частей – закономерной и подчиненной единой идее.

Эти четыре части – своего рода экскурс в историю одной человеческой души. Путешествие по концентрическим кругам, ведущим от всеобщего к частному, от большого мира гигантского мегаполиса – в тайные уголки и заколки авторского подсознания. Из атмосферы, где «клубится всемирное бессознательное», до кровеносных сосудов «в хорошем районе грудной клетки».  Первая часть – внешний круг - «Объявления»: урбанистические пейзажи и мотивы, построенные по принципу объявлений в газетах, на столбах и в интернет-порталах. Стандартные темы городской рекламы обыгрываются и превращаются в глас вопиющего в каменных джунглях. Сдается комната – но не в доме, а в сердце автора; устанавливаются правила путешествия – то ли в метро, то ли по линиям судьбы; прогнозируется погода – в данном трудовом коллективе.
Вторая часть – другой взгляд, с другой высоты – с высоты полета. Птичьего полета («Ласточка»), полета облаков («Неба над большими домами»), полета автора над своим телом («Левитации»), просто полета двух любящих душ: «Будем по небу бегать, снегом кидаться/ Плакать и не расставаться себе разрешим».

Вслед за традиционной рекламой в третьей части обыгрывается традиционное времяпровождение современников – «Наши праздники», пожалуй, самый ироничный и в каком-то смысле сатирический цикл этой книги. Но и здесь доминирующим мотивом становится самоирония. «Становись человеком страны и судьбы/ времени, племени, общества» - подначивает сам себя автор.

В течение всего повествования, во всех частях книги автор предпринимает одну за другой попытки освободиться от навязанных «временем и племенем» обстоятельств, от обязательных, скучных «праздников». Выход находится в творческом преображении, превращении в существо, свободное если не от всего, то от многого навязанного и наносного. Этому и посвящен финальный цикл «Превращения». Здесь с авторами и его героями происходят удивительные метаморфозы. В голове автора начинают строить дома («Застройка»), он (или его «второе я») оборачивается то замком с «мшистыми бровями мостов», то таежным озером, где в роли бровей выступают чайки. Где горнолыжники похожи на мышей, рожденных горой, по которой они скатываются. В этом мире все реально и возможно: «поймал за плечо херувима, вгляделся – пластическая хирургия». Вероятно, финальная часть  - самая поэтичная, поскольку вся построена на метафорах и метаморфозах. Здесь текст становится концентрированной поэзией, а для снижения пафоса именно в этой части минимальное количество классических рифм, максимальное – свободного стиха.

Свой особый голос, авторский почерк, узнаваемость стиля по нескольким строчкам, приемам, интонациям – явление редкое и потому особо ценное. Это свойство действительно присуще поэтике Гликина. Лирике, для которой одинаково органичны и верлибры, и рифмованные тексты – первые не кажутся слишком прозаичными, вторые – чересчур традиционным и литературными. Это не два разных метода стихосложения – но, в данном случае, один и тот же подход с двумя подвариантами. Необходимыми для большей объемности картины – когда прозаизмы служат снижению пафоса в особо пронзительных лирических моментах, точнее, сразу после них. Этот эффект 3D наиболее полно реализуется в финале книги – в «Поэме сквозняка», где рифмованные стихи, частично рифмованные и просто верлибры в перемежаются таким образом, так искусно переплетаются, что разница в способах организации поэтической речи становится незаметной, «швы» почти не видны.

«Тень на бумаге – вдесятеро огромней нас», - пишет Гликин. Книга «Сдается угол» - как раз такой случай умножения нетривиальной личности автора на большое поэтическое мастерство. В этой проекции рождается мир, способный увлечь и знатока изящной словесности, и менее искушенных любителей художественного слова. На мой взгляд, книга достойна высокой оценки.

Секретарь Союза писателей Москвы                                      Сергей  Белорусец