 ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЛОГ ЛИТЕРАТУРНЫЙ БЛОГ АВТОРСКИЕ СТРАНИЦЫ ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ |
| |
ВОЛОШИНСКИЙ СЕНТЯБРЬ международный научно-творческий симпозиум |
Произведения участников Волошинского конкурса
» Волошинский конкурс 2013
номинация: «Дверь отперта. Переступи порог. Мой дом раскрыт навстречу всех дорог…»
|
| Положение о Волошинском конкурсе 2013 года |
|
Мы приветствуем Вас и желаем… (чтобы такого пожелать, кроме приятного чтения?)… не впадать в крайности от современного искусства, верить, что у искусства есть благородная и не всегда нам доступная в понимании цель. Или вы захотите, может быть, зарегистрироваться? Для чего?... Ну, чтобы не только получать удовольствие от чтения, но и выражать свои эмоции по поводу прочитанного. То есть, оставлять комментарии. Также Вы сможете подписаться на сообщения от администратора и получать информацию обо всех новостях и изменениях сайта «Волошинский сентябрь».
Провинциалии
Сегодня презентация книги в Севастополе. На электронных часах, как аллергия, красными точками – 3:15. За окном – темно, на дворе – слякотно, в голове – похмельно. Но ехать придётся: пригласили, заплатили гонорар – не откажешься.
Успокаиваю себя бездельем, серфингуя по Интернету, общаюсь в чате с донецкой поэтессой. У неё два сборника стихов и тёмные, будто после черепно-мозговой травмы, круги под глазами. Никак не могу запомнить её имя. Что-то заканчивающееся на «ома». Вроде миомы. Или меланомы. Она и сама въедливая, как раковая опухоль.
Всё, хватит букв. Сборы красной дорожной сумки под Rolling Stones. Трусы, носки, книги, бутылки, презервативы. Оптимистично. Но не осталось места для вдохновения, а оно в поездах либо дорогое, либо отсутствует. Выкладываю книги и упаковываю две бутылки «Зелёной марки». От любой другой водки меня тошнит.
Долго объясняю таксисту, как подъехать к моему дому. Ещё дольше прошу не психовать и ждать меня там, где он остановился. Бегу к такси, перебирая ботинками, полными холодной жижи. Снег, лежавший два месяца, начал таять. Сверху – прочная корка, но наступи и провалишься в лужу.
Таксист похож на писателя Дмитрия Быкова. Только злее, и улыбка рваная, кривая, как рана от ятагана. За рулём своего крохотного «Дэо Матисса», подпирая руль животом, обтянутым клетчатой рубахой, таксист выглядит комично, но шутить с ним я не намерен. Сажусь на заднее сиденье, в кипу порнографических журналов.
По дороге на вокзал говорим о рыбалке и Тимошенко. В окно не смотрю: тонировано чёрным, и город чёрный, изредка с яркими пятнами фонарей. Таксист любит карасей в сметане и не любит Януковича. Мне больше нравится белый амур в клюквенном соусе, а к политикам я равнодушен. Но за рецепт карасей таксист заслужил чаевые.
Вокзал сонный; много бродячих собак в поисках еды, много спящих людей в деревянных креслах. Но проводник в поезде бодрый, матерящийся. Сдаю ему билет, получаю влажное бельё, стелюсь, засыпаю, накрывшись «Маятником Фуко» в мягкой обложке.
Мне снится девушка. У неё лицо поэтессы Омы и ноги блондинки из журнала таксиста. Ноги отличны, а вот синяки поэтессы чудовищны. Пытаюсь придумать, чем бы закрыть лицо девушки, и просыпаюсь.
II
Нас двое в купе. Я и девушка с книгой. Девушка с книгой всегда сексуально, но в попутчице – не меньше ста килограмм, а в её руках – «Духлесс» Минаева. Нужно вдохновение. Лезу в рундук, достаю бутылку «Зелёной марки», колбасный сыр. Понимаю, что забыл хлеб.
– У вас не будет хлеба? – обращаюсь к любительнице Минаева.
– Нет.
В принципе, если выпить достаточно, то Минаев и килограммы будут не так страшны.
– Не хотите? – предлагаю водки и сыра.
– Нет.
Словарный запас у поклонников Минаева не богат. Впрочем, мне с ней не разговаривать. Был бы на моём месте Генри Миллер, всё уже случилось бы. Но я не Миллер. Поэтому придётся сначала разговаривать.
После нескольких стопок мне удаётся неплохой монолог о постмодернизме, но девушка, не дослушав, выходит в Запорожье.
Дальше еду один. Ничего не остаётся кроме, как пить, а после блевать в туалете. Вспоминаю, что меня уже тошнило в этом поезде, но вот не помню, было ли это в 6 вагоне. Точно помню, что было в 4 и 13.
III
Поезд опаздывает на полтора часа. В Севастополе сыро, ветрено – как всегда зимой в этом городе. По перрону ходят старушка с табличкой «Жильё» и милиционер с хмурым испитым таблом.
Меня встречает невысокая, полная – в школе звал таких пончиками – девушка в сиреневом плаще. Представляется Алёной. Улыбается (зубы неровные, мелкие), интересуется, как доехал. Щёчки у неё пухлые, с ямочками от улыбки.
Едим на презентацию в информационный супермаркет «Колизей». Времени на гостиницу, душ, кофе нет. В салоне «девятки» воняет тошнотворными женскими сигаретами: будто жгли копеечные ароматические палочки. Алёна рассказывает о Севастополе, хотя он за окном: есть возможность оценить самому. Тем более она путает Ушакова с Нахимовым. Перебиваю, невыносимо слышать, что Тотлебен был архитектором:
– Как «Колизей»?
– Замечательное место. Сто сорок квадратных метров, живая сцена…
В Севастополе бываю примерно раз в год. С каждым приездом город меняется. Деревьев и клумб становится меньше, стекла и бетона – больше. Торговые центры, похожие на блестящие вздутые брюха крабов, давят одиноко торчащие хрущёвки и сталинки; те стоят пыльные, чумазые, как беспризорники. А в них пьют, едят, спят, плодятся люди.
Много бордов. Через каждые полметра они надоедливо, как консультанты «Орифлейм», лезут с бессмысленной информацией. Элитная стоматология, криогенное омоложение, паркетные полы, автономное отопление, пивные фестивали, диджей Думский. В этом информационном болоте вязнешь, тонешь, устаёшь, умираешь.
IV
«Колизей» – весь в жёлтых цветах, похожий на подсолнух, переполненный семечками-людьми – находится на втором этаже комплекса «Муссон». Алёна сообщает, что это второй по размерам торговый центр в Крыму. Да, есть чем гордиться, улыбаюсь я.
Раньше здесь был крупнейший в СССР радиотехнический завод. Но в девяностых цеха опустели, заказы пропали. Сотрудники торговали на рынке «Чайка», организованном вместо футбольного стадиона. И вдруг удалось получить большой заказ из России. Вернулись люди, воскресили производство. Но тут появились ребята из госструктур. Объяснили, что дружить с россиянами не стоит. От заказа отказались, а через несколько лет на месте завода появился торговый центр «Муссон».
В «Колизее» нас встречает крепыш с бритой головой.
– Дмитрий, пиар-менеджер. Буду вести вашу презентацию, Юрий. Рад нашему знакомству. Как доехали? – тянет руку.
– С опозданием, – киваю в ответ.
Алёна исчезает, оставляя меня с Дмитрием. Он ведёт меня в гримёрку, на ходу уточняя детали. Взгляд у него цепкий, надёжный, как охрана президента.
– Вы хотели бы услышать определённые вопросы на презентации? Можно включить их в блок вопросов из Интернета.
– Такие есть?
– Пока нет, – улыбается Дмитрий, – но можно подготовить.
– Тогда спросите, откуда я знаком с Мишелем Уэльбеком.
– А вы знакомы?
– Нет, но ведь и вопросы не настоящие.
Дмитрий не для моих симпатий. Слишком вежлив. На всё отвечает улыбкой. Её и дежурной не назовёшь – вполне искренняя.
– Когда начинаем? Мне надо переодеться.
– Предлагаю начать через полчаса, с небольшим опозданием. Чай, кофе?
– Кофе, но позже.
V
В сумке – «Зелёная марка», но перед презентацией – только коньяк. Иначе интерес к происходящему равен нулю. В здании «Муссона» нахожу продуктовый супермаркет «Фуршет». Покупаю коньяк «Ай-Петри» и литр колы. Выпиваю в туалете торгового центра, разложившись на сливном бачке.
Возвращаюсь в «Колизей» обнадёженный. До улыбки Дмитрия мне ещё далеко, но уголки губ уже смотрят вверх.
В зале – люди. Сидят на чёрных стульях, зевают, беседуют. Те, кому не хватило мест, стоят, опершись на перила. Пересчитываю: примерно сорок человек. Есть и бонус – эффектная брюнетка в первом ряду.
Разомлев, вальяжно иду через зал. Меня перехватывает Алёна. Проводит за пластиковый гриб столика. Подаёт кофе и бутерброды.
Ем быстро, хочу успеть допить коньяк с колой. В гримёрке накидываю дежурный чёрный пиджак, выпиваю, иду в зал.
В кресле рядом с Дмитрием жарче, чем в зале; коньяк распаривает, просится наружу и по капле выступает на покрасневшей коже. Стараюсь выглядеть уверенно, но нервирует жир, переваливающийся через ремень. Дмитрий двумя пальцами приближает микрофон:
– Юрий Каменин, дамы и господа.
Зрители лениво аплодируют. Во втором ряду шепчутся две блондинки. Это не бонус, как брюнетка, но если продолжить пить «Ай-Петри», то горизонтальное положение (или как им нравится?) желаемо.
Моя биография в интерпретации Дмитрия вызывает уважение. Следом вопросы из Интернета с перерывами на чтение прозы. Отвечаю подробно, с интересом. Читаю медленно, с расстановкой. Очень хочется пить; вытряхиваю капли из опустевшего стакана.
Несколько вопросов из зала.
– Есть ли литературная среда в Севастополе?
Алёна приносит новый стакан воды.
– Безусловно, есть. Издаются газеты, журнал, альманах. Проходят встречи, презентации, чтения. Проблема в том, что об этом никто не знает. Прежде всего, потому, что среда сама не допускает посторонних. Читателям не до писателей, но и писателям не до читателей.
Мои слова, как акупунктура, попадают в нужные точки. Собралось много людей пишущих, вот теперь их выход.
Первой, как надувшаяся жаба, возмущается крупная дама в зелёном платье:
– Да как вы смеете хаять наш город? У нас проходят вечера, встречи. Недавно книжку об адмирале Нахимове презентовали…
– И кому она нужна? – выкрик из зала.
– Как это кому? Людям! А кому его, – она тыкает длинным ногтём в меня, – бездарные опусы нужны? Таким дерьмом все прилавки завалены. А у нас, у нас отлично развитая сеть библиотек…
– Не пробиться – все места заняты, – смех в зале.
– Не парьте репу, – встаёт лысый мужик в джинсовом костюме, – Черкашин был из последних, дальше всё – не урожай…
– Как это не урожай? – Вскакивает бледная рыжая женщина. – А сколько у нас замечательных поэтов? Борсук, Губанов, Трушкин, Бурундуков…
– Графоман ваш Бурундуков! – Кричит бородач с барсеткой.
Дмитрий, всё ещё улыбаясь, успокаивает зрителей. Больше всех суетится бородач, ненавистник Бурундукова, и рыжая, его защитница. Кто такой Бурундуков, я не знаю.
Наконец, рыжая не выдерживает – отвешивает бородачу пощёчину. Тот рефлекторно отталкивает обидчицу. Мужик в джинсе заступается. Начинается драка. Привлечённые шумом подтягиваются случайные зрители с первого этажа. Два охранника вместе с Дмитрием разнимают дерущихся. Я говорю в микрофон:
– Теперь вы понимаете, почему мой роман называется «Молот ведьм»?
Смех в зале обезоруживает дерущихся. Бородача уводят. Рыжая уходит сама, напоследок плюнув мне в «кабанье рыло». Минус: два человека. Плюс: два десятка. Дмитрий объявляет:
– Сейчас вы можете приобрести книги Юрий Каменина с автографом автора.
VI
Людей, покупающих книги, меньше, чем в очереди. В основном, просят, требуют подарить. Извините, только продажа. Не понимают. Повторяю – обижаются.
Вот и две блондинки. Эти покупают. Я им – подписанные книги, они мне – флайер. На нём чёрным маркером выведен номер телефона.
– Юрий, позвоните нам.
Приятно, а главное придаёт уверенности. Это важно, потому что автограф просит брюнетка. Вблизи она воплощение страсти.
– Кому?
– Жанне, – у неё томный голос.
Если бы я был рок-звездой, то, возможно, она бы попросили меня расписаться у неё на груди. Почему я стал писателем, а не рок-звездой? Наверное, потому что у меня было не так много друзей.
– Извините, но подписывать книгу просто Жанне – бесчувственно. Мы могли бы познакомиться. Например, вечером.
– Я замужем.
Нет, мне нельзя отказать после коньяка с колой. Можно после пива, вина, водки, но не после коньяка. На серой визитке брюнетки золотым теснением выбито: «Жанна Крицкая, свадебный салон «Жанна».
После автограф-сессии самые терпеливые идут в атаку. Рыхлая женщина с мордой бассета рассказывает об альманахе «Маринист», нахохленная тётка с шиньоном просит подарить книги в библиотеку Толстого, но решительнее всех поступает крупная, холмообразная дама: она берёт меня за локоть и отводит в сторону.
– Юрий, – начинает она, вращая глазами и потрясая бумажной папкой с трафаретными буквами «Дело», – позвольте представиться. Ленина Александровна, секретарь общества Озерова. Мы встречаемся по средам и пятницам…
Дальше она, не отпуская локтя, шепелявит о Толстом, обществе Озерова, газете «Севастопольский листок». Меня мутит от жары, коньяка и её бешеного вращения глаз.
– Чем могу быть полезен? – не выдерживаю я.
– Я секретарь общества Озерова…
– Что вам надо от меня?
Наконец, у неё вызревает просьба:
– Мы бы хотели получить ваши книги в подарок.
– Извините, но из книг только те, что можно купить в магазине.
– Но мы…
Реверс, и снова история общества Озерова.
– Юрий, вас ждут, – на этот раз улыбка Дмитрия кажется мне благословением.
Извиняюсь перед секретарём общества Озерова. Прошу оставить мне контактную информацию. Обещаю ей и себе переслать книги.
– В гостиницу? – улыбается Дмитрий.
– Как насчёт отметить презентацию?
– Я не пью, но если хотите, то можем заехать в кафе, – со своей бритой головой и неизменной улыбкой он похож на Будду.
Наверное, в наше время элементарная вежливость выглядит как просветление. Но сидеть в кафе с ним, трезвым, напиваясь коньяком одному, бессмысленно.
VII
Гостиница называется «Аллигатор». Пятьсот метров до моря. Трёхэтажное здание, увитое пыльной зеленью. Кованые ворота, по бокам – редкие клумбы. Интерьер офисный: перегородки из бледно-розового гипсокартона, на стенах – картины из магазина «всё от 5 грн.», в углу – серый кулер HotFrost. За чёрной, «под дерево» стойкой reception улыбается высокая блондинка с завитыми, похожими на лапшу быстрого приготовления кудрями. Форма одежды школьная: «белый верх – чёрный низ».
– У нас забронирован номер на имя Юрия Каменина.
Блондинка смотрит в ноутбук. На её бейдже, приколотом к белой блузке, значится: «Настя, ресепшионистка»:
– Номер 23, второй этаж.
– Дальше я сам, Дмитрий.
– Хорошо, во сколько у вас поезд? Заеду, отвезу вас на вокзал.
– В полдесятого утра.
– Тогда в восемь буду у вас.
– Спасибо, – мы прощаемся за руку.
Поднимаюсь в номер. Налево – тесная ванная комната: унитаз и душевая с ржавыми разводами, резиновый коврик с кислотными рыбами. Прямо – светлая гостиная: просторная кровать (хорошо бы пригласить сюда Жанну), покосившийся стол с шухлядами, на нём – телевизор из тех, что обычно используют в рейсовых автобусах.
Разбираю сумку. Сначала водку в холодильник, потом ноутбук и пиво на стол. Никаких соцсетей – только почта.
Три письма в Gmail. Первое – от Алика Добрина, писателя и редактора. Лично мы незнакомы, но мне нравится, как он пишет. Просил его о рецензии на «Молот ведьм».
Алик Добрин dobrin@mail.ru кому: мне Показать детали 12.02.12
Дорогой Юрий! Рад получить от вас письмо.
Конечно, я бы написали рецензию на ваш последний роман, но написание рецензии требует времени и сил.
К тому же, у меня проблемы, связанные с зарплатой, с которой тянут в издательстве вот уже второй месяц. Честно говоря, не на что купить утренний круассан и выпить рюмку коньяка.
На вечерний – ещё удаётся кое-как наскрести, а вот на утренний - нет. Может, одолжите мне, как человек милосердный, 1000 долларов до зарплаты?
Искренне ваш,
Алик
Второе письмо от Александра Воробьёва, московского писателя с приличными тиражами. Он отвечает не мне, а Ольге Зайцевой, литературному представителю Юрия Каменина. До нашего развода она занималась всей перепиской. Воробьёву Ольга отправляла мои рассказы.
Alex Vorobey radio666@gmail.ru кому: мне Показать детали 12.02.12
Ольга! Начал читать книгу вашего подопечного Юрия. Буду откровенен – читал только лишь из уважения к вам. Но даже моего уважения не хватило, чтобы дочитать. Уж простите, Оленька!
И вроде бы линия есть, да и фигура выбрана любопытная, но поймите – есть ещё такая вещь как талант. Понимаете? Т-А-Л-А-Н-Т…
Послушайте моего совета - бегите от Юрия. Пока не поздно. К тридцати пяти он поймёт, что никакой он не гений и даже не талант, а так, ещё один убогий графоман, и тогда у него начнутся жуткие истерики, депрессии. Зачем оно вам надо!? Бегите от него. Пока не поздно.
А.
Эх, Саша, Саша, ай да сукин сын! После двух таких писем третье читать только, если увлечься «Венерой в мехах».
Иду к холодильнику. Беру бутылку «Зелёной марки», пью из рельефного горлышка. Третье письмо от критика Любарского. В «теле» письма только ссылка.
«Неудачливый инквизитор», о романе Юрия Каменина «Молот ведьм».
…тотальный кошмар в трёх частях с прологом и эпилогом…
…среди прочих недостатков книги выделяются языковые небрежности…
..вряд ли получится разобраться в той расписной матрешке, которую представляет собой череда жертв, но в этом вовсе нет нужды: все они — отражения, тени и двойники…
…социальная сатира поверхностна и неоригинальна…
…всё понятно, перед нами типичный образчик маргинальной литературы для горстки сектантов…
Нет сил читать дальше. Ярость сильнее. Захлебнуться можно. Успокоиться, надо успокоиться! Лучше всего, серфингуя по интернету.
Новости на ukr.net: объявлен короткий список «Русской премии». Точно, сегодня; как же я мог забыть? Номинация «Крупная проза», шорт-лист: Алешковский (США), Васильева (Германия), Птицина (Украина), Катишонок (США), Соколов (Канада).
А я? Где же я? Почему нет меня? И кто такая Птицина?
Гуглю. Ада Птицина. В 19 лет – публикация в «Новом мире». В 20 – лауреат премии «Дебют». В 23 года – первая, всего четыре, книга, вышедшая в АСТ.
Ненавижу все твои книги и премии! Тебя ненавижу!
А мне тридцать три, мне одиноко. Три романа в маргинальных издательствах. Разведён, бездетен. Живу на фриланс. И водки почти не осталось.
Нет, хватит литературы! Это всё из-за неё, все эти нервы! Чёртов писатель! Выключить ноутбук, забыть, отвлечься! У меня же есть телефоны тех двух блондинок. Ощупываю карманы пиджака. Вот он флайер с номером.
– Да?
– Добрый вечер! Это Юрий Каменин.
– Да, да…
– Вы просили позвонить.
– Да, да…
Впечатление, будто у неё что-то во рту.
– Собственно, вот я звоню. Мы могли бы встретиться сегодня?
– Втроём или вдвоём? – перестаёт жевать.
– Не понял.
– Вы хотели бы заказать двоих или одну?
– В смысле?
– В смысле – услуги. Одна: час – 300 гривен. Две: час – 500 гривен.
Наконец, я понимаю:
– Перезвоню…
– Да, да, – её рот, кажется, вновь чем-то заполняется.
Ничего, плевать, есть брюнетка Жанна. Надо только сначала взять вдохновение, потому что в гостинице дорого, а после назначить встречу.
VIII
Парк Победы, где находится гостиница «Аллигатор», занимает несколько гектаров зелёных насаждений от жилых домов до галечного пляжа. Море здесь открытое, чистое. Летом много отдыхающих, похожих на шашлык и люля-кебаб, и ещё больше местных, продающих чебуреки и пахлаву. В незалежной Украине Парк Победы превратился в заброшенную лесополосу, любимое место люмпенов Гагаринского района, поделивших территорию между собой: наркоманам достался лес, бомжам – дзоты, оставшиеся со Второй обороны Севастополя.
В середине девяностых Парк Победы наводнили «чёрные археологи», искавшие ордена, медали, оружие, и самозахватчики, строившие бары, генделики, кафе. Но постепенно все они ушли, оставив развалины среди крымских сосен.
Возрождение Парка Победы началось с установки, по инициативе Лужкова, памятника Георгию Победоносцу, длинной мраморной стелы с окончанием в виде всадника, пронзающего Змея. Затем понадобилось ещё несколько лет, чтобы зажечь фонари, установить скамейки и выложить красно-белой плиткой – ей тогда выкладывали весь Севастополь – дорожки.
Вместо заброшенной лесополосы парк превратился в любимое место московских застройщиков. Начали с «Аквапарка» и гостиницы. Теперь строят жилые дома, отели, развлекательные центры.
Февральским вечером в Парке Победы никого нет. Стемнело. Иду среди сосен по плиточным дорожкам, похожим на соты. Много фонарей, но мало горящих. Несколько неработающих палаток, затянутых тентами с рекламой пива.
У моря на скамейках, обнявшись, сидят парочки в зимних дутых куртках. Летние кафе превратились в пустующие остовы. Вход на пирс закрыт ржавой решёткой. Обглоданным скелетом он нависает над морем, зияя пустотами между железобетонными рёбрами.
Зато есть работающий магазин. Беру водку, шампанское для Жанны, колбасную нарезку, томатный сок, шоколад, печенье и сыр. Складываю всё это в жёлтый пакет «Lipton».
Спускаюсь к морю. Ноги скользят по отшлифованной волнами и временем гальке. Море тёмное, цельное, как глаза дьявола в американских фильмах. Располагаюсь на остатках топчана. Пишу сообщение Жанне с предложением встретиться. Первый раз за сегодняшний день, хотя начался уже день следующий, пью размеренно, с наслаждением, закусывая сервелатом и запивая томатным соком. Небо бескрайнее, вечное, единое с морем, берегом, со мной.
Больше не пить, не сейчас и не здесь. Потому что это передышка. Кажется, в Ведах сказано, что природа – первое проявление Бога. И это свидание с Ним. Не повторить.
Вибрирует «Сатисфакцией» Rolling Stones телефон. На бледном экране – чёрные буквы: «Привет начала читать твою книгу не понимаю зачем писать такое встретиться не хочу. Жанна».
Чёрт возьми, для чего я приехал? Для чего вообще стал писать, жить?
Говорят, что вода забирает все проблемы и неприятности. Море огромное, в нём растворятся горечь, разочарование, страх. Кричать, орать, вопить, кормя эту огромную движущуюся массу, отдавать ей свою боль и получать нового себя взамен, дрожа то ли от холода, то ли от одиночества; наделённый тысячей прав, но лишённый права жаловаться.
IX
Центральный вход в гостиницу закрыт, поэтому захожу в боковые двери. Настя-ресепшионистка клацает по клавиатуре.
– Много работы? – выпитое на берегу делает разговорчивым.
– Не особо, – отрывается от ноутбука. – Сейчас не сезон, из постояльцев – вы и ещё одна пара.
Ты, коммуникабельная Настя, спасибо. Я вот устал от разговоров. Когда остаёшься один в пустой гостинице, где спят двое, а двое смотрят друг на друга, хочется молчать и слушать простые, слишком человеческие вещи.
– Может быть, составите мне компанию? А то что-то не спится. У меня есть шампанское.
– Честно сказать, – улыбается Настя, – от шампанского у меня болит голова.
– Может, водки? – почти с мольбой.
– Ну, если чуть-чуть…
Две рюмки, закуска, водка на журнальном столике. Задёрнутые жалюзи, только щелочка для лунного света. Едва слышный звон чокающихся рюмок.
Как же завидую тебе, Настя! Что можешь, вот так просто, сидеть и болтать о сериалах и фильмах, о Тимошенко и Киркорове, путать Бунина с Букиным, и при этом нормально жить. А я всё размышляю, ищу, терзаюсь, в тысячный раз подтверждая мудрость Книги Екклесиаста. Чтобы объяснить, понять, дать описание и, наконец, убедить себя в том, что жизнь проста, доступна. Но ты, Настя, и так это знаешь.
– А я читала ваш роман, – вдруг говоришь ты, и глаза с поволокой.
– Правда?
– Прекрасно написано.
Люблю тебя, Настя, предан тебе, будто собака, которую погладили по холке. За такое – на брудершафт. Настя, ты лучше, быстрее, чем я надеялся.
Целовать потрескавшиеся губы, сосать шершавый язык, трогать за упругую грудь. Снимать блузку, бюстгальтер. Тело белое, ноги в брюках чёрные – форма соблюдена.
– Дай сделать тебе массаж...
Раздеваю до трусиков. Укладываю на чёрный кожзам дивана. Растираю пьяными движениями. Ищу оазис и нахожу.
Но почему перед глазами буквы, слова, предложения? Знаю их, видел, читал. Отрывки из рецензии Любарского. Не думать, пить больше водки.
А Настя уже не играет: переворачивается на спину, раздвигает ноги, тянет к себе. Стонет, дышит, пульсирует. Играет с собой, будто с фитилём свечи, теребя, обжигаясь пальцами. Улыбаясь, отнимает мою руку, просит большего, будто разохотившаяся невеста. Притягивает, целует в лицо, шею, спускается, ищет губами, ниже, ниже.
…всё понятно, перед нами типичный образчик маргинальной литературы для горстки сектантов…
Любарский, ты изуродовал мою жизнь. Как изуродовал Латунский жизнь Мастера. У него была любовь, а у меня могла бы быть. Сейчас это интрижка, мелкая, невнятная, но кто знает, какой страстью она могла бы налиться после.
Настенька, смогу! Только не отрывайся, пожалуйста. И неважно, что губы потрескавшиеся, неважно, что язык шершавый. Ещё чуть-чуть, получится, знаю. А пока, как в том анекдоте.
– Спать хочу …
Ты ли это, Настя? Или злой демон Любарского? Лицо – всё в красных пятнах, крупных порах, с алыми швами губ – равнодушно. Так не выглядит спасение. Ты отвратительна, Настя! Убери руки от моей водки, пей своё шампанское, хотя нет – лучше дай его мне!
Оставить всё, взять только шампанское, раз нет водки. И бежать из этого города-героя, в котором я не герой. Прощай, Настя, вызови мне такси. Да, чёрт возьми, вызови мне такси! А я в номер, вперёд и вверх на севших батарейках, а на деле – ползком по ступенькам.
Не отпускает проклятый город!
Добраться до ванной, не стошнить на ковёр. А, чёрт, ладно! Завтра новый день. Уберут.
Станет чисто. А пока спать.
Доползти до кровати. Цель, цель, цель… или нет, лучше сразу спать…
На этом грязном, липком полу.
|
| Категория: «Дверь отперта. Переступи порог. Мой дом раскрыт навстречу всех дорог…»
|
| Просмотров: 76 | Комментарии: 2
| Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 2 | |
2
(06.08.2013 18:20)
Умберто Эко интересен особенно в «Пражское кладбище».
Поклонники Минаева не обязательно косноязычны. Равно как и поклонники Пелевина не все поголовно циники.
Покупаю коньяк «Ай-Петри» и литр колы. Выпиваю в туалете торгового центра, разложившись на сливном бачке. --------Берите лучше КОКТЕБЕЛЬ 5 зв. Он пока не скурвился. АЙ-ПЕТРИ - самогон.
«Настя, ресепшионистка»:------ ойййёйййёййй)))) Богата фантазия на неологизмы в отельном бизнесе)))))
Беру бутылку «Зелёной марки»,--------пятое упоминание ЗЕЛЁНОЙ МАРКИ. Вам фирма ужо должна за интенсивную рекламу своего продукта)))))))))
А мне тридцать три, мне одиноко. Три романа в маргинальных издательствах. Разведён, бездетен. Живу на фриланс. И водки почти не осталось.
Нет, хватит литературы-----------как в воду смотрела! Предыдущей вырезкой)))))
Есть порог всему, и у каждого он - свой. Вот аж тошнит от отвращения! Но чтобы достичь такого эффекта, автор применил свой ТАЛАНТ!
Так показалось мне. Прочитала одним глотком, не забывая фиксировать особенно крупные мурашки)))
|
1
(24.07.2013 22:37)
Когда на днях зашла в один из книжных магазинов - меня настигло странное чувство - обилие красиво изданных книг, под обложками которых так часто таятся некрасивые души писателей. Но кто я, чтобы рассуждать о красоте души, уме, и таланте писателей? Они могут считаться успешными хотя бы потому, что издатели одобрили их труды и - издали книги. И вот теперь эти красиво изданные книги пылятся на полках, вместе с книгами Джека Лондона, Марка Твена, Рафаэля Сабатини, Михаила Булгакова, Александра Грина, Ремарка и т.д... В общем, вместе с книгами МОИХ ЛЮБИМЫХ писателей с юности. К которым в зрелости прибавилось совсем немного имен.
А вот данный рассказ лично мне надо было бы перестать читать после следующего словоизвержения "Покупаю коньяк «Ай-Петри» и литр колы. Выпиваю в туалете торгового центра, разложившись на сливном бачке". Но я прочитала чуть больше.
|
|
|
произведения участников
конкурса 2013 года | все произведения
во всех номинациях 2013 года |
| номинации | | «При жизни быть не книгой, а тетрадкой…» [53] поэтическая номинация издательства «Воймега» | | «Я принял жизнь и этот дом как дар…» [195] поэтическая номинация журнала «Интерпоэзия» | | «Дверь отперта. Переступи порог. Мой дом раскрыт навстречу всех дорог…» [60] проза: номинация журнала «Октябрь» | | «Когда любовь растопит шар земной?..» [108] проза: номинация журнала «Дружба народов» | | «ЖЗЛ, или Жизнь замечательных людей» [60] драматургия: номинация Международной театрально-драматургической программы «Премьера PRO» | | «Пьеса на свободную тему» [155] драматургия: номинация Международной театрально-драматургической программы «Премьера PRO» |
|
Сегодня
день рождения
| | вот, как только, так сразу отметим!
|
|