Произведения участников Волошинского конкурса

» Волошинский конкурс 2013 номинация: «При жизни быть не книгой, а тетрадкой…»

Уважаемые гости нашего сайта! Мы приветствуем Вас и желаем… (чтобы такого пожелать, кроме приятного чтения?)… не впадать в крайности от современного искусства, верить, что у искусства есть благородная и не всегда нам доступная в понимании цель.

Или вы захотите, может быть, зарегистрироваться? Для чего?... Ну, чтобы не только получать удовольствие от чтения, но и выражать свои эмоции по поводу прочитанного. То есть, оставлять комментарии. Также Вы сможете подписаться на сообщения от администратора и получать информацию обо всех новостях и изменениях сайта «Волошинский сентябрь».

---

Трудно сказать, какая концепция может быть у книги стихов.Первая "взрослая" книга автора, в которую войдут тексты, написанные с 2006 по 2013 год, большинство нигде не печатались, остальные - только в толстых журналах.Все тексты пришлись на два периода взросления автора - 3 года жизни в Москве и 5 лет после. По текстам можно будет отследить путь еще молодого поэта, успевшего "сверкнуть" на событиях поэтической жизни Москвы, стать востребованным, внезапно уехать, перестать публиковаться и дойти до некого переосмысления понятия "поэзия" вообще, что часто происходит с авторами, уехавшими из Москвы. Стихи планируется расположить практически в хронологическом порядке. _ _ _ Я не смогу изменить тебя никогда Потому что земля - вода и вода - вода Потому что любовь - вода и слова - вода Потому что перед тобою встают и падают города И срывается всякий плод и шатается каждый мост И смолкает ветер, чтоб быть неслышнее звезд Потому что в груди сверчок и в глазах разгуляй-трава Потому что любовь - слова и слова - слова _ _ _ Невыносимо медленный трамвай Там, где почти сошли на нет трамваи Со скоростью несется человека На человека. Человек стоит. Трамвай ползет. Он мог бы убежать, Или уйти. И даже уползти Он мог бы постоять и уползти Но он стоит и судя по лицу, Не уползет, скорее упадет И ляжет. А трамвай ползет вперед А на путях - покуда он стоит - Я расскажу, что человек способен Лишь напряженьем яблока глазного Миры такие приводить в движенье И их в цвета такие расцветать Одним касаньем языка, что женя могла бы - жене впрочем положить. Она рукою машет за вагоном Она рисует в воздухе сердца Садится на какие-то колени Снимает через голову - на шее Что у нее, качаясь там висит? Она бежит, а человек стоит Лежит, трамвай несется, он стоит Не разрешить движением мгновенья Но с неба опускается рука И щелкает легонько под затылок. Один щелчок - и жени больше нет. Трамвай уходит. Человек уходит. _ _ _ Старожилы не помнят снежной такой зимы Спрашивается, при чем тут мы Из подсобок извлекаются лопаты, скребки, ломы Понимая, что нет глубины, а лишь высота у его паденья Дворник Андрей Платонов озирает свои владения И все же думает: "Где я?" Дома его держат за идиота Не понимают, зачем ему такая работа Результат которой - не удовольствие от процесса, не Деньги, а лишь мозоли и ломота в спине Ежедневно он очищает от снега маленький пятачок, Получая за это едва ли не пятачок Наутро снег выпадает снова Хреново Но выполнимо В отличие от иного, которое кажется мнимо Бесконечное выяснение отношений Работа, не предполагающая повышений Родители, не подумавшие о благополучии многочисленного потомства В девяностые Когда это было относительно просто Долгая зима, не обещающее отдыха лето - Все это не то, о чем должен думать джедай с Лопатою Света В эти размышляет часы он о чем - неизвестно это Благословен, кто может каждый день заканчивать дело Это награда для Зрячего, не видящего Предела Не спрашивайте, почему он снег убирает почти бесплатно Это и так понятно Он убирает снег, чтобы снег был убран Не важно, что он увидит утром Главное - что он созерцает вечером перед тем, как идти домой И почивать во дни Шестой и Седьмой _ _ _ Писал один, а жил совсем другой С утра вставал зимой И грел под краном руки Старел лицом Рубашку в джинсы заправлял А иногда и в брюки Любил коньяк и ром Курил чужие сигареты И забывал, как засыпал согретый его бедром Писал другой, а жил совсем один Согнувшийся, мыл голову над ванной Ванильный был один, другой лимонный Чинил замок, вычитывал статьи Где раньше был ребра его сатин Панбархат щек и шелк его предплечья Писал один, а жил совсем один Писал другой, а жил вообще другой Панбархат шелк и щек его предплечья Он с кубиком ложился на диван И мчался бесконечный караван Наружу перевернутой рекою Ступень вторая алою была Ступень шестая бабочкой была Удар весла был взмах уже крыла Опять в удар весла перетекая Он забывал, как вместе раньше плыл Летел, бежал и потерялся где-то Где был замок, где из под крана бил Коньяк и ром Луна и первый гром И где один другой лежал одетый Каракулевым огненным бедром Коленом драповым, атласным голым нёбом Органзовым оранжевым огром _ _ _ Сердце говорит глазами ресницами Ушными раковинами ягодицами Половыми губами ладонями хлопает Стучит коленками сучит ногами Из языка и пальцев Складывает оригами Что угодно лишь бы восторги не заключать в слова Сердце вступает там где молчит голова Оно ни о чем не думает не размышляет не понимает Оно никогда не болит не сжимается не боится и не страдает Сердце это вода и ветер луна и звезды колоски и трава Все остальное печень легкие желчный пузырь хребет голова 1с управление предприятием _ _ _ Голубой бычок идет, качается Ах, как жаль, что этот свет кончается Не тушуйся, занимай за мной В медленном хвосте до проходной В кучки сбились сонные карассы Курточки, сотейники, матрасы Синтепон торчит, как поролон В дальний путь уперся небосклон Топчешься, глазеешь, держишь место До чего же это интересно Здесь глаза закрыл, а там открыл Проводник молчит и шестикрыл Ты же знаешь, ты когда боялся А ревел, так это как смеялся Не роптал, не заводил котов И не говори, что не готов Все свои, а лиц знакомых мало Маешься, как будто все сначала Угловатый тискаешь пакет - Вот уже и видно турникет Ну-ка, кто оттудова встречает Кто погладит, примет, укачает Вся семья и все твои друзья Ничего себе ведь это я У меня в глазах калейдоскопы Руки у меня растут иссопы А вокруг бессонница и рожь Ничего с собою не берешь Голубой бычок идет качается Хорошо, что этот свет кончается - Остальное пустим по реке И рука в руке и налегке  _ _ _ А жизнь осталась там где в жизни не бывала Не видела ни гор ни океана Ни лотоса ни тали ни шафрана Ни мантры отродясь не распевала А жизнь осталась там где сроду не была Не видела ни фриско ни непала Кэр-параваля оза эсгарота А жизнь по миру шла и губы раздвигала И не было улыбке той конца И к раю подошла и стукнула в ворота И прикоснулась к замыслу Творца И жить осталась там А жизнь всю жизнь шла мимо и прошла И только смерть никак не наступала _ _ _ Себе засуньте в чай ваш совершенный метод Терпенья был мешок, да рухнула спина На всей земле людей нет лучшего, чем этот А этот состоит из Бога и говна Кому нужна любовь, когда в ней столько лажи Сто тысяч косяков и непременный крах Ты сделал все, что мог, и что не сделал даже Ты вывел все равно, как судно Телемах Плывите, корабли, на все четыре света Хоть обгоните весь неподотчетный мир Нет в мире никого нужней тебе, чем эта А эта состоит из радуги и дыр А этот состоит из истины и скверны А эта состоит из ландышей и блох Поди пойми людей, когда они двумерны Когда им невдомек, что в них вселился Бог Поди пойми людей когда их столько много А ты не понимай, а лучше рассмотри И начинай любить в них все, что кроме Бога И в радугу подуй сквозь дырочку внутри Вера и Джимми Вера бросает Джимми Не потому что ей кажется, будто они чужими Были уже давно Или Она не был любим Наоборот Она любила его С каждым днем Все сильней Не говоря уж о том Что ночью творилось с ней Но Джимми ушел, психанув Как уходил до того Не раз, не другой Но впервые Он услышал щелчок замка За своей спиной Джимми, ты умер, Пока Вера больше не хочет жить Под одною крышей с тобой Вера остается одна. Говорит себе я ничего не кому не должна Не должна плакать лежать ничего не есть Плачет лежит не ест Он ушел в половине девятого А времени скоро шесть И она берет машину И едет в город И там встречает Мужчину В этом месте жить больше нельзя Голова половину секунды думает: - Вот же здорово, будет теперь у меня семья! А еще половину секунды грозится сойти с ума Вера, решай сама Это твой шанс, он на все отвечает "давай" И она говорит: - Поедем жить в Калифорнию? И проходит четырнадцать лет Вере пишут, звонят подруги Она им пишет в ответ Что у нее свой дом И вот фотография А вот фотография мужа Два этажа Дети? Конечно есть У мужа работа что надо Где он? Это оранжерея Он разводит растения, они растут только здесь Все у них есть И коробки для пикника И что-то вроде винного погреба Две машины И спокойный кот И собака, Двое девчушек-погодок И еще постоянно в гостях Уэбли - Его сын от первого брака Спальни у них раздельные Но совмещенные И между ними никогда не запирается дверь Какие счастливые люди, Гармоничная, Замечательная семья! А ведь Вера казалась, Да нет, Она и была неотсюда, Была несдержанной, Нервной и крайне странной Влюблялась в экзальтированных гениев, По которым плакали Парикмахерское кресло с хорошей ванной Как ей удается жить с этим простым чудесным мужчиной в ладу? Так и есть. Все эти годы Она едва выживает в этом аду Следит за оранжереей Собирает в школу и забирает детей На холодильник магнитами Прицепляет записки: "Купить опилок для Блумберга" Разные штуки для кухни Для себя и для матери Уэбли Заказывает по каталогу Не может поднять глаза Не знает С чем обратиться к Богу Целуя мужа Смотрит в какую-то точку у него за спиной Что помогает ей выжить одной? То, что миров существует множество Неисчислимое В одной из параллельных вселенных Джимми по-прежнему с ней Живут все там же В маленьком старом домике Ссорятся и смертельно ругаются По десять раз в день Из-за тарелки, оставленной на столе Из-за волосяных жучков на краю ванны Из-за того, может ли мальчик в семь лет Написать письмо на 40 страниц И можно ли считать фильм хорошим Если его можно пересказать И он от этого не потеряет в сюжете Дети Нет их у них Нет даже собаки Только какая-то тварь по ночам приходит Порыться в мусорном баке Однажды две ночи не приходила Джимми нервничал Выходил курить на крыльцо Не хотел возвращаться в дом Только замшелый крапчатый сом Водится в том Что когда-то было резервуаром Для дождевой воды Ему давно не бросают еды А он все живет и растет Мутно, нечасто видно его на дне Джимми и Вера засыпают Мирятся За руки берутся во сне До самой смерти будут спать в кровати одной Это любовь вопреки всему удобно устроившемуся на земле И когда Вера умрет Джимми в два месяца тихо сойдет на нет В мире который ничуть не реальней, чем этот Джимми, ты больше не умер Джимми, ты будешь жить вечно Вера всегда с тобой _ _ _ Люби любого если не его И допустив, что есть вторая свежесть Ее со всею щедростью прими Не бегай к не ему от не его И не его не с ним не обмани Что отдается - с радостью отдай И стань по чистой правде не его И если ты когда-нибудь умрешь С той стороны тебя пусть встретит он Такой как был - беспечный, бессердечный И молча уведет тебя с собою К беспечным бессердечным небесам Кто ангел твой - ты по тому и рай Себе ему послушный выбирай

Категория: «При жизни быть не книгой, а тетрадкой…»

Просмотров: 155 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0