Произведения участников Волошинского конкурса

» Волошинский конкурс 2013 номинация: «ЖЗЛ, или Жизнь замечательных людей»

Уважаемые гости нашего сайта! Мы приветствуем Вас и желаем… (чтобы такого пожелать, кроме приятного чтения?)… не впадать в крайности от современного искусства, верить, что у искусства есть благородная и не всегда нам доступная в понимании цель.

Или вы захотите, может быть, зарегистрироваться? Для чего?... Ну, чтобы не только получать удовольствие от чтения, но и выражать свои эмоции по поводу прочитанного. То есть, оставлять комментарии. Также Вы сможете подписаться на сообщения от администратора и получать информацию обо всех новостях и изменениях сайта «Волошинский сентябрь».

---

Действующие лица: Франсин, жена Альбера. Альбер Камю. Мария Казарес, любовница Альбера Кристиана Фор, сестра Франсин. Фернанда Фор, мать Франсин. Метрдотель. Сцена первая. Оран, 1944. Франсин сидит за пианино. В руках ее письмо. Она то подносит его к глазам, то вдруг опускает. Наконец решительно встает, и как раз в этот момент в комнату входит Кристиана. замечает конверт на пианино и исписанный листок в руках сестры. Кристиана: Письмо? Тебе же никто не пишет! Дай сюда! Вырывает письмо из рук Франсин, разворачивает, пытается читать. Франсин робко пытается отобрать листок, но Кристиана ловко увертывается. Франсин: Отдай, Кри, это от Альбера! Кристиана: От Камю? Он наконец написал? Ну, слава богу! (Отдает письмо) А я думала, он давно бросил тебя! Франсин (бережно складывает листок, прячет его): Нет. Он просто был занят, к тому же, скрывался от фашистов – пишет, что очень боялся за меня. Главный редактор главной газеты Сопротивления, это тебе не шутки! Кристиана: Ну и прекрасно, сестричка! Я так рада за тебя! (Обнимает сестру) Франсин: Он зовет меня к себе. Кристиана: Вот и отлично! Когда едем? Франсин: Не знаю. А может, и вовсе не надо ехать? Кристиана: Что значит – не надо ехать? Франсин: Ну… может быть, он пишет это только из жалости? Может быть, ему совсем не хочется, чтобы я приехала? Кристиана: С чего ты это взяла? Франсин: Не знаю. Мне так кажется. Он ведь не писал мне целый год. Кристиана: Ты же сама говорила: был занят, скрывался! Франсин: А вдруг все это – не настоящие причины? Вдруг он больше не любит меня? Кристиана: С ума сошла. Да если бы не любил, зачем звал бы? Франсин: Не знаю. Кристиана: Зря ты все усложняешь. Зовет – надо ехать. Глупо от счастья своего отказываться. Франсин: Какое же это счастье, если нет любви? Кристиана: Ты меня поражаешь! Франс, ты замужем! И замужем не за кем попало – имя Камю еще прогремит, будь уверена! Тебе нечеловечески повезло – если бы не он, из тебя вышла бы отличная старая дева, не хуже Сюзи! Франсин: Иногда я думаю, что так было бы лучше. Кристиана: Разумеется, было бы лучше, если бы Камю женился на мне. Но я не умею играть на рояле. Франсин: Это были лучшие дни в моей жизни – я играла, а он стоял и слушал. Ты бы видела, как он тогда смотрел на меня! Кристиана: Да уж видела. Жаль что это быстро кончилось, и он стал все чаще смотреть по сторонам. А ехать все-таки надо. Входит Фернанда. Фернанда: Куда это собрались ехать мои девочки? Кристиана: Мама, Альбер зовет Франсин к себе в Париж. Фернанда: Ага, вспомнил, наконец, о своем долге, пустобрёх! Бросил нас в этом проклятом Алжире погибать от жары! А сам прохлаждается в своем Париже! Франсин: Он не прохлаждается, он работает… Фернанда: По любовницам, поди, бегает, поганец. Бедная моя девочка, как я ошиблась, когда благословила тебя на брак с этим голодранцем! Ты уже тысячу раз должна была бросить его и найти себе другого, достойного тебя мужа! Франсин: Ты думаешь, мне не стоит ехать? Фернанда: Что значит – не стоит? Ты его жена! Быть рядом с мужем – твой долг, каким бы негодяем он ни был. А мой долг – защищать твои интересы. Кристиана: В ее возрасте пора защищать их самостоятельно. Фернанда: Настоящая мать защищает своих детей до самой смерти! Я ведь и твои интересы защищаю, девочка моя. Это мой долг! Кристиана: Я же говорю, Франс, тебе невероятно повезло! Несмотря на то, что мама всегда на страже твоих интересов, тебе все-таки удалось выйти замуж, пусть и за голодранца. А мне, увы, не светит. Ни один из моих женихов не прошел конкурса на высокое звание зятя Фернанды Фор. Фернанда: Давай, доченька, давай, тренируй остроумие на матери! Где б ты была сейчас, если б не я? Кристиана: Не знаю, где. Может быть, в Париже. Фернанда: Ну так ты там и будешь! Мы поедем туда все вместе – чтобы у негодяя Камю не было ни шанса обидеть мою маленькую дочку! В конце концов, заботиться о родственниках жены – святая обязанность мужчины! Франсин: Но… Фернанда: И не спорь со мной. Кристиана: Как будто она способна хоть с кем-нибудь поспорить! Фернанда (с гордостью): Да! Франсин – самая послушная девочка на свете. Жаль, что она такая нерешительная. Но это не беда – ведь у нее есть мать! Сцена вторая. Париж. Маленькое богемное кафе на Сен-Жермен-де-Пре Входят Альбер и Мария. К ним подбегает метрдотель Метрдотель: Мадемуазель Казарес! Такая честь для нас! (оркестру) Туш в честь блистательной мадемуазель Казарес (пауза, взгляд на Альбера) и месье Камю! Прошу! Метрдотель ведет их к столу. Камю бросает в сторону метрдотеля полный ярости взгляд: его опять узнали только потому, что весь Париж знает: в любовниках у Казарес – некий журналист Камю! Что ж, за все надо платить. Пара усаживается за стол. Альбер: Надоела мне эта забегаловка. Мария: Давно? Еще неделю назад ты сам меня сюда тащил. Альбер: Невозможно спокойно посидеть, все на тебя пялятся. Мария: Ну и пусть пялятся. Я актриса, у меня работа такая. (Внимательно смотрит в лицо Альберу) Боже мой, Камю, ты никак ревнуешь? Альбер: С чего ты взяла? Мария: Ревнуешь! Альбер: Вовсе нет. Мария: Ревнуешь. Альбер: Конечно. Я ведь люблю тебя. Целует ей пальцы. Она, помедлив, отнимает руку. Мария: Мне сегодня сказали… Это правда, что у тебя есть жена? Пауза. Альбер: Это что-то меняет между нами? Мария: Между нами ничего, но ты подумал о бедной женщине? Альбер: Именно о ней я и подумал. Ты ведь не знаешь ее. Без меня она пропадет. Мария: А ты без нее? Альбер: Я? Я не сумею жить, зная, что я ее предал. Мария: А разве ты не предаешь ее сейчас, когда ты со мной? Альбер: Нет. Я обманываю ее, это правда. Но не предаю. И сделаю все, чтобы она страдала как можно меньше. Мария: Ты полагаешь, я буду от нее прятаться? Пауза Пойдем потанцуем. Звучит танго, Альбер и Мария танцуют. Альбер: Я женился на ней от страха умереть. Я никогда ее не любил. Но проклятый туберкулез… Я так боялся смерти! Врачи прописали мне брак как пилюлю, а рядом оказалась она. Мария: Так будь же храбрым хотя бы теперь, когда ты знаешь, что такое любовь. Не хочу, чтобы между нами кто-то стоял. Альбер: Я так люблю с тобой танцевать (кружит Марию в немыслимом пируэте). Мария (останавливая танец и глядя ему прямо в глаза): Я даю тебе время. Ты должен выбрать. Сцена 3. Париж, декабрь 1944. Франсин в отчаянии бродит по комнатам и собирает вещи. Входит Кристиана. Кристиана: Привет! Вы что, куда-то едете? Франсин (продолжая укладывать чемодан): Не мы. Я. Кристиана: Ты? Ты одна собралась куда-то ехать? Быть не может! Франсин: Вчера я ходила на рынок. Кристиана: Тебе больше не нравятся местные торговки, и в связи с этим ты решила переехать? Франсин: Не смешно. Кристиана (присаживается рядом с чемоданом, берет Франсин за руку): Что случилось, сестричка? Франсин: У Альбера, кажется, любовница. Вчера я случайно услышала, как два каких-то гаера смеялись у меня за спиной: а, это маленькая мадам Камю, та самая, которой нас пламенный справедливец столь же пламенно изменяет с неповторимой Казарес! Кристиана: Франс… Франсин (вырывает руку): А еще они говорили, что его можно понять – я совсем невзрачная! Я невзрачная, да, я не хочу ему мешать, Кристиана. Он женился на мне из жалости, я каждый день вижу в его глазах презрение и боль – презрение ко мне и боль за свою погубленную жизнь! Я, я погубила его! Связала его по рукам и ногам! Я подвернулась ему случайно – зачем я сказала ему да? Кристиана: Что значит – зачем? Альбер любил тебя, и ты его любила! Да если б он не любил, разве он позвал бы тебя сюда? Он мог спокойно жить в Париже один… Франсин: Не один. С этой своей… Марией… Кристиана: Пусть. Но без тебя! Ведь брак теперь не такая уж священная связь, разводиться стало чуть ли не хорошим тоном. Ничего не стоит послать супруга ко всем чертям! Франсин: Вот я и собираюсь послать его к чертям! (снова принимается решительно складывать вещи) Кристиана: По-моему, ты порешь горячку. Господь велел прощать. Альбер болен. Он не может одновременно бороться и с палочкой Коха, и со своими страстями. (Франсин перестает складывать вещи, садится рядом с чемоданом, руки ее безвольно опускаются) Может быть, у него и есть какая-то там любовница… Франсин: Не «какая-то там», а сама Мария Казарес! Ну кто я рядом с ней? Кристиана: Да будь она хоть сама дева Мария! Альбер хочет, чтобы ты была рядом – разве он не ясно дал тебе это понять, взвалив на себя груз ответственности за всех нас – даже за маму? Франсин: Ты, может быть, права… Но я больше не хочу быть грузом! Ничего, проживу как-нибудь. Буду давать уроки, как в Оране. А может быть, и вовсе вернусь туда. Там, в Оране, я целый год была счастлива. Кристиана: Что ж, возможно, и так. Только, знаешь, давай на всякий случай не будем рассказывать маме об этой… Марии… (Франсин внезапно давится и зажимает рот руками) Франс? Ты что? Тебе дурно? Франсин: Меня…кажется…тошнит… Франсин выбегает из комнаты, Кристиана вздыхает и принимается раскладывать вещи по местам. Кристиана: Кажется… кажется… Бедная девочка, ничего тебе не кажется. Сцена 4. Париж, 1948. Кафе на Сен-Жермен-де-Пре. Альбер и Мария за столиком. Они держатся за руки, смотрят друг другу в глаза и, кажется, никак не могут наговориться Мария: Помнишь, тогда, в сорок третьем, мы с тобой попали в облаву? У тебя еще была с собой часть нового тиража «Битвы»? Альбер: Я тогда здорово сдрейфил. Мария: И я. Так испугалась, что вдруг поняла: если они начнут тебя пытать, я все расскажу. Не выдержу. Не сумею. Я слишком тебя люблю. Альбер: Мари, милая! Мария: Ну, бог с ним. Как твои малыши? Им ведь, кажется, уже три? Альбер: По три года, да. Мои Катрин и Жан. Они очаровательны. А я, представь себе, чуть не забыл их в больнице, когда ездил забирать Франсин после родов. Мария: Не может быть! Альбер: Я ехал в роддом, и все думал, что скажу тебе, чтобы ты не бросала меня. Я приводил убедительнейшие аргументы – если бы ты меня выслушала, не было бы этих трех лет без тебя – самых черных лет в моей жизни! Мария: Ты сам сделал выбор. Альбер: Да, я виноват, бесконечно виноват – и перед тобой, и перед ней, и перед детьми… Мария: Да уж… видела я на днях твою женушку. Бедная девочка, за что ей достался такой монстр, как ты, Камю! Как у тебя рука поднялась обидеть это беззащитное создание! Альбер: О, это беззащитное создание своей беззащитностью выпило из меня столько крови, что я и не знаю, кто из нас беззащитней! Мария: Неужели она устраивает тебе скандалы? Или изменяет направо и налево? Или совсем не занимается домом? Альбер: Это только твои привилегии! Ей-богу, Мари, эти три года мне так не хватало хорошего скандала! А она… она совершенно не способна на бунт! Я причинил ей столько горя, а она только смотрит на меня, молчит – и я схожу с ума от этого немого укора. Я как будто всегда под судом. А приговора не будет. Или, точнее, это и есть приговор – быть вечным обвиняемым. Мария: Красиво сказал! Запиши, забудешь. Альбер: А дом? На рынок ее только за смертью посылать: по часу стоит и размышляет: что брать – картошку или фасоль? Наконец решает: фасоль – и еще два часа не может решить, у торговки справа или у торговца слева? Просишь ее разобраться со счетами - обязательно что-то перепутает. В доме вечно кончается то мыло, то уголь, то керосин, то кофе. Мария: Мне-то ты зачем это рассказываешь? Мне нет никакого дела до твоих домашних забот. Страшно сказать, но я вдруг поняла: мне вообще нет дела, есть ли у тебя жена. Это теперь абсолютно не важно. Альбер: Боже, ну почему тебе понадобилось три года, чтобы это понять? Мария: За все надо платить, милый. Это еще не самая страшная цена – три года в разлуке. Ну, оставим лирику. Скажи лучше, готова ли у тебя новая пьеса? Что ты пишешь сейчас? Альбер: Ну что я мог написать без тебя, да еще в этом аду? Франсин все время ноет, теща является каждое утро и ворчит без передыху до вечера, дети орут – ты не представляешь, каким трудом дается мне каждое написанное слово. Мария: Я все думала: зачем ты ее тогда позвал? Зачем написал ей это письмо? Альбер: Ты знаешь о письме? Мария: Я знаю о тебе все, даже то, чего ты сам не знаешь. Альбер: Например? Мария: Например, я знаю, зачем она тебе. Вы слишком похожи. Оба не способны принять решение. Альбер делает протестующее движение, но Мария подносит руку к его губам, приказывая молчать. Ты никогда не сможешь выбрать – я или она. Точно так же, как она не может выбрать между картошкой или бобами. Мы нужны тебе – обе. Что ж, если так, пусть. Главное, чтобы ты был счастлив. (Звучит мелодия танго) О, наше танго! Пойдем, потанцуем? Сцена 5. Париж, квартира Камю. Франсин сидит за пианино, безвольно опустив руки. Время от времени она пытается что-то сыграть, но через пару тактов задумывается, и руки сами сползают на колени. Кристиана: Франс, это невозможно! Твоя кислая физиономия осточертела даже мне, что уж говорить об Альбере! Этак ты его совсем от дома отвадишь! Франсин: Он и так почти не ночует дома. Он ночует у своей Марии. Уже десять лет. Или больше, я не помню. У нее на балконе ему хорошо работается. А у нас нет балкона. Кристиана: Дело не в балконе. Франсин: Именно. (Поворачивает руки на коленях ладонями вверх, разглядывает запястья) Знаешь, я ужасно жалею, что у меня ничего не получилось. Кристиана: Бог с тобой, что ты несешь! Мы все чуть с ума не сошли! И Альбер… ты бы видела его лицо, когда ему сказали, что ты выпрыгнула из окна! Франсин: Если бы мне тогда все удалось, я бы больше не связывала его по рукам и ногам. Кристиана: А дети? Неужели ты не думала о них? Франсин: У детей есть ты, мама, Сюзи. В конце концов, Альбер хороший отец. Кристиана: Зато отвратительный муж! Франсин: Вовсе нет, он просто не любит меня. Я помню: он все сидел у моей кровати и твердил: «Я убийца, убийца». Мне было так жаль его! Мы запутались оба, я просто хотела, чтобы он был свободен. И опять у меня ничего не вышло. Такая уж я никчемная, даже умереть толком не смогла. Кристиана: Бедная моя девочка! Звонит телефон. Франсин подходит, берет трубку. Франсин (ровным тоном): Слушаю. Да, квартира Камю. Его жена. Что? Спасибо, это очень хорошая новость. Я обязательно передам мужу. (Кладет трубку, возвращается к роялю, опять что-то наигрывает) Кристиана: Кто там был? Франсин: Альбер, кажется, получил Нобелевскую премию. Кристиана (вскакивает): Да ты что! Нужно немедленно сообщить ему об этом! Это же… Франс, ты не представляешь себе, это, кажется, миллион! Мы богаты! Ну, в смысле, вы богаты. Франсин: Это хорошо. Может быть, теперь мы сможем снять квартиру с балконом. Хотя… зачем ему еще один балкон? Кристиана: Нужно срочно найти Альбера – такая новость! Франсин: Он обещал быть к обеду. Но, думаю, ему сообщат раньше, чем он вернется, Весь Париж знает, куда ему звонить, когда его нет дома. Сцена 6 Кафе на Сен-Жермен-де-Пре. Входят Альбер и Мария. Метрдотель: Месье Камю! Поздравляю с заслуженной наградой! Такая честь для нас! Мадемуазель Казарес! Метрдотель ведет их к столику. Альбер: Жизнь похожа на роман. Мария: И это самый увлекательный роман, который нам удается прочесть. Когда едешь? Альбер: Церемония состоится десятого декабря. Даже не знаю. Не хочу ехать. Вообще подумывал отказаться, но… Мария (хихикает): Теща насела? Альбер: Не смешно. Мария: Да брось. Кто, если не ты? Альбер: Да вот хоть Сартр. Но, по чести, должен был получить Мальро. Мария: Ну что ты несешь, кто такой Мальро рядом с тобой? Альбер: Ты не понимаешь. Я считаю его своим учителем. Мария: Ну и отправь ему письмо – пусть старик порадуется, что выучил нобелевского лауреата! Альбер: Мари, ты бываешь невыносима! Мария: Невыносимо прекрасна, ты хотел сказать. Альбер: Что-то в этом роде. Мария: Как жаль, что меня не будет рядом с тобой, когда ты будешь читать свою нобелевскую речь! Альбер: А где же ты будешь? Мария: Я буду здесь, в Париже. А рядом с тобой должна быть она. Альбер: Франсин? Мария: Ну не эта же твоя новая дурочка Ми. Или как там ее? Альбер: А у тебя, я смотрю, целый штат осведомителей! Мария молчит и улыбается. По праву там, в Стогкольме, со мной должна быть ты. Ты моя Муза, моя Единственная! Мария: Да, я твоя Муза. А она твоя жена. Я бы ни за что не согласилась на эту жалкую роль. Так что сделай одолжение ей и нобелевскому комитету – возьми ее с собой. Если ей нечего надеть, я могу одолжить ей платье и какие-нибудь побрякушки. Альбер: Давай-ка лучше потанцуем. Сцена 7. Вокзал в Провансе. Альбер и Франсин стоят у вагона. Альбер все время оглядывается, нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Франсин: Хорошо, что мы купили этот дом. Мне очень нравится. И дети довольны. Теперь не придется все лето торчать в Париже. Альбер: Да, хороший дом. Франсин: А ты еще хотел отказаться от премии. Все вспоминаю, как нам было хорошо тогда в Стокгольме. Альбер (ищет взглядом телефон): Ты была восхитительна. Журналисты были в восторге. Франсин: Ну, пойдем в вагон? Дети уже там. Альбер: Я… Мне нужно позвонить. И, знаешь, я, пожалуй, поеду с Мишелем. Франсин: На машине? Альбер: Да. Франсин: Понятно. Альбер: Прокачусь, развеюсь. Франсин: Понятно. Альбер (взрывается): Да что тебе понятно? (меняет тон) Нам надо отдохнуть друг от друга хотя бы несколько часов. Я очень устал. Франсин: Я поняла. (Берет его за руку, робко смотрит в лицо) Ты… ты ведь нас не бросишь? Альбер: С чего ты взяла? (Подталкивает ее к двери вагона) Полезай, скоро тронется. Франсин: Давай все-таки попрощаемся. Тянется к нему губами, он целует ее в щеку и подсаживает на ступеньку. Альбер: Увидимся в Париже! Счастливого пути! Франсин не выпускает его руки. Альбер оглядывается, наконец, находит вожделенный телефон, и, вырвав руку, по-прежему не глядя на Франсин, устремляется к нему. Франсин: Понятно. (Почти шепотом) Господи, ну почему я никогда ни на что не могу решиться! Смотрит вслед Альберу. Альбер подлетает к телефону, судорожно набирает номер. Альбер: Алло? Мари? Еду с Мишелем, своих отправил поездом. Да, я подумал. Хорошенько подумал. Едем. С тобой – хоть в Мексику, хоть к черту в зубы! Милая моя, как же я соскучился! Дай мне только до тебя добраться! Буду гнать во весь дух! Вечером я у тебя. Знаешь, закажи-ка столик в нашем кафе. Пойдем, что ли, потанцуем. Сцена 8. Париж. 4 февраля 1961 года. Квартира Франсин. Франсин в черном. В руках у нее потрепанная тетрадка, которую она рассеянно листает. Фернанда метет пол. Кристиана разговаривает по телефону. Кристиана: Хорошо, я поговорю с ней еще раз. (Кладет трубку) Снова звонили от Галлимара. Просят разрешения опубликовать «Первого человека». Франсин: Как им не надоест! Сказано же: нет! Кристиана: Франс, мы могли бы сильно поправить наши дела. Деньги предлагают немалые. Франсин: Мы не голодаем. Фернанда: Проходимцем был, проходимцем и помер. Оставил мою девочку вдовой! Детей без отца! И все из-за своей дурацкой привычки гнать, не разбирая дороги! Франсин: Мама, он уже месяц как мертв, оставь его в покое. Кристиана: Может быть, все-таки… Франсин: Нет. Кристиана: Господи, нашла время упираться! Они же не съедят эту дурацкую рукопись! Скопируют и вернут. Целуйся с ней на здоровье! Франсин: Ты не понимаешь. Это все, что осталось от Альбера. И это принадлежит только мне. Всю жизнь я подбирала крохи. А теперь – он только мой. И ты думаешь, я готова так просто его отдать? Фернанда: Глупости какие! Если за эти почерканные бумажки можно выручить кругленькую сумму, какой смысл рыдать над ними в подушку? Кристиана: Мама! Фернанда: Что мама, что мама? Ей, дуре, денег дают – она не берет. Отдай им, что они просят и убивайся себе на здоровье над остальной макулатурой – вон ее сколько осталось! Франсин: Это не макулатура. Это архив. Кристиана: Франс, сестричка, в конце концов, это всего лишь рукопись. Франсин: Это рукопись Его Последнего Романа! Кристиана: Наверняка Альбер хотел бы, чтобы роман был напечатан. Франсин: Роман не закончен. Кристиана: Так он и должен быть незаконченным! Ты же сама показывала мне место в дневнике Альбера, где он об этом пишет! Франсин: Сейчас решает не Альбер, а я. Это роман моего мужа, а значит – мой. Я не желаю публикации. Я так решила. И давайте больше не будем говорить на эту тему. Фернанда (c досадой отбрасывая веник): В жизни не видела более упрямой девчонки.

Категория: «ЖЗЛ, или Жизнь замечательных людей»

Просмотров: 98 | Рейтинг: 0.0/0