«Огненный перст» - первая книга Бориса Акунина из серии «История российского государства». Книга, объединяющая первые три повести из задуманного Борисом Акуниным длинного, из множества повестей и романов, художественного цикла данной серии. Параллельно Акуниным пишется ещё и цикл документальный - собственно, история российского государства. Ну а этот – художественный. Как заявлено в авторской аннотации, действие всех его романов и повестей  охватит весь период истории России. Более того, это будет не просто история России, но история рода, представители которого и будут главными героями указанной серии.

Не то, чтобы подобная концепция – соединить семейную историю с историей глобальной -  это совсем что-то новое. Еще Пушкин  свою «Капитанскую дочку» писал как семейное предание, кстати, параллельно с историческим трудом «История Пугачевского бунта». Да и у Акунина романы про Фандориных, не только про Эраста Петровича, но и других, представляли собой, по сути, семейную сагу о приключениях представителей одного рода с весьма разветвленной родословной. И тоже – с вплетением в историю России начиная с 16 века.

Но, во-первых, всего лишь с 16 века. Во-вторых, Фандорины как-то всегда были на особицу в России. Слишком не похожи они были на окружающих.

Для того чтобы понять сущность России, нужен был другой род. И другая точка отсчета. Поэтому  действие, что логично, начинается с самого основания Руси – с Рюрика.

Итак, первый роман – «Огненный перст». Роман, важный не столько сам по себе, но и тем, что должен был задать тон всей многотомной эпопее. И Акунин с этим блестяще справляется. Ключевой разговор, на мой взгляд, происходит уже на первых страницах первой же главы. Говорят пирофилакс  Кириан, глава некоего Византийского аналога службы внешней разведки, и его Дамианос, одновременно его сын, возможный преемник и лучший (один из лучших) агент:

«– Пойми, – сказал он, глядя в глаза сыну. – Императоры бывают сильными и слабыми, великими и ничтожными, удачливыми и злосчастными. Личные качества правителя имеют значение, но не меняют сути. Империя – это не император. Это великая идея и великая мечта о гармонии на земле. Это самая прочная геометрическая фигура – пирамида. Однажды вся эйкумена станет единой Империей, будет повиноваться единой воле и единому закону. И тогда на земле установится царство, подобное небесному. Если мы, ромеи, не справимся со своей миссией, центр мировой воли переместится в другое место – к арабам, латинянам, болгарам или, может быть, к какому-то новому народу. Но священный огонь не погаснет никогда. Мир стремится стать единым – и однажды станет. Наше ведомство создано, чтобы оберегать этот священный огонь и заботиться о том, чтобы он не покинул Константинополь, как в свое время он покинул падший Рим. Второй Рим поставлен здесь, на берегу Пропонтиды, и третьего Рима появиться не должно. Теперь ты понимаешь, почему моя должность называется «Оберегатель огня»?»

Знающий историю читатель, а читают Акунина только такие, в этом месте ехидно усмехнется: «не должно, мол, появиться, ну-ну…»

Но Акунин докручивает. У отца и сына на лбу есть особая отметина – кружочек с измененной  пигментацией кожи, передающийся из поколения в поколение. По мысли пирофилакса, это не просто отметина, а след божественного Огненного перста, знак того, что его носитель – избранник, охраняющий этот самый священный огонь.  И понятно,  раз уж серия затеяна, что род этих избранников пустит корни в далекой северной стране (так что, очевидно, что все последующие романы также будут о героях с отметиной на лбу). А если переместятся хранители, то, значит, туда же ещё до них переместится и огонь…

Итак, сюжет задан.

Но почему именно туда, в Россию?

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала решить, на каких принципах возводилась  будущая Российская империя. И вопрос этот непраздный, поскольку вариантов было два.   

Вначале наш герой, этот самый Дамианос попадает в Киев, где правит князь Кий. Дамианос, а вместе с ним и Акунин не жалеют слов для описания легендарного киевского князя. У него и ум, и отвага, и величие государственного деятеля, и воевать-то он не хочет, а хочет, напротив торговать и налаживать добрососедские отношения, и люди-то у него в царстве свободны, но, в тоже время, законопослушны. И прямо не Киев, а воплощенная демократия (кстати, кажется мне, не столь уж далека эта картинка от реальности тех, первых, времен). Только вот незадача – недалеко от Киева - Новгород, в котором взяли власть люди, которые плохо разбираются в демократии, но отлично – в воинском искусстве. Рюрик с варягами. «Ихнии худшие у меня за лучших считаются», - тоскливо роняет Кий. И как-то все понимают, что у Киева против варягов шансов нет. Совсем. Если…

Если за него не вступится некая одряхлевшая, но могущественная ещё Империя, со своим войском, секретным оружием, тем самым греческим огнем, и весьма мощными спецслужбами.

И вроде как Империя в лице её представителя и вступиться не против, тем более что этому представителю понятно, что варяги опасны и для Империи – пусть не сейчас, но в ближайшей, совсем уже близкой перспективе. И вроде как он уже придумал хитроумный план, основанный на извечном: «Разделяй и властвуй»…   Но…

Когда человек вмешивается в дела судьбы, судьба начинает сопротивляться. И человеческие, слишком человеческие желания и слабости встают на пути великих замыслов. И тут Акунин, как он один это умеет, ставит своего героя перед жёстким, сверхжёстким выбором, от исхода которого зависит, в числе всего прочего, судьба двух государств.  

В общем, как мы знаем из учебников истории, выигрывают варяги. Буйные, жестокие, огнём и мечом правившие на покоренных землях. «Зато при них порядок», - заявляют Дамианосу первые же встреченные на варяжских землях крестьяне.

Зато при них порядок. И ещё они умеют влюблять в себя (как мы видим). И драться. И просчитывать ситуацию. И не поддаваться на провокации. И выжидать, если надо.

И, как ни жаль Кия, начинаешь понимать, что одной торговли и дипломатии, и даже законности  было мало. Надо ещё уметь сражаться за свою землю, и не только на поле боя. Так что в долгосрочной перспективе судьба будущей Империи предопределена. Огненный перст сделал свой выбор.

Вторая повесть - «Плевок дьявола» показывает Русское государство, ещё не забывшее варяжские корни, уже в силе, а Византию - вконец одряхлевшей. Варяги, ставшие русскими князьями, сильны, удачливы, они ещё – воины, уже – государственные деятели, просчитывающие на много ходов вперед и не особо задумывающиеся над судьбами незнатных людей, ставших помехами на пути великих замыслов. Помимо этой картинки, у повести нет особой сверхзадачи. Тут скорее техническая роль: соединить род «метконосителей» с родом высшей русской аристократией (сами знаете каким), так как понятно, что в таком государстве, как русское, ещё долгие века только будучи в рядах высшей аристократии можно будет играть сколь-нибудь значимую роль.

Третья повесть - «Князь Клюква», несколько уточняет первую, а точнее, предостерегает нас от излишне поспешных выводов относительно того, кто и как должен строить Империю. Вновь дана альтернатива, два князя, на сей раз уездных: Ингварь «Клюква» и Борислав «Сокол». Первый – низкорослый, неуверенный в себе, застенчивый, с меткой на лбу, щепетильно честный, робкий и совестливый. Князь Мышкин на престоле. Он относится к княжению как к бремени. Второй – лихой, смелый, хитрый, расчетливый, не чурающийся обмана и прямого  предательства. Вождь по своей природе. Угадайте, кто побеждает? Правильно, Клюква. Потому что авантюрист Борислав не может построить Империю. Он её либо погубит, либо ещё раньше погибнет сам, как погибли целых два аналога Борислава в «Огненном перстне». Потому что для строительства Империи вполне пригодны и даже необходимы такие, как «Клюква»: хозяйственные, совестливые, расчетливые, ответственные за своё княжество (страну), не воинственные, но и не бегущие от войны, когда настаёт нужда. Разве что излишняя совесть, вроде бы лишняя для правителя, едва не губит и его, и всё княжество, но всё обходится. А ещё не известно, как бы оно вышло, будь князь не столь совестливым…

Итак, сюжет, подлинный сюжет этого глобального цикла (а размах замысла впечатляет) задан. Начало цепочки «хранителей огня», через века несущих свою «олимпийскую эстафету», положено. Русь отказалась от западной модели князя Кия и вступила на долгий и тернистый путь строительства Империи.

Любопытно, что в своём блоге автор исповедует вроде как совершенно иные взгляды на то, как должно строиться русское государство. Тем интереснее будет наблюдать за ходом этого не имеющего аналогов в русской литературе эксперимента: художественного и философского (!) осмысления строительства Империи под названием Россия.

P.S. Все аналогии с текущими событиями не факт, что случайны, и полностью остаются на усмотрение читателей.